Вопрос : После народного восстания в Тунисе в декабре – январе Всеобщий союз тунисских трудящихся (UGTT), основная сталинистская организация, которая всегда играла центральную роль в жизни страны, всерьез пытается придти к власти, присвоив движение в свою пользу. Какое неизбежное клановое соперничество разворачивается в его рядах и происходит ли внутренняя борьба между его рядовыми членами и аппаратом ? Имеется ли диссидентское крыло, которое было бы способно действительно порвать с руководством и его мертвящей идеологией ?

Ответ : UGTT – единственная профсоюзная организация, признанная в Тунисе, и он непосредственно участвовал в строительстве тунисского государства : многие его кадры были ответственными лицами и министрами в различных правительствах страны на протяжении десятилетий. Его руководство всегда было союзником власти и почти систематически поддерживало ее социально-экономический выбор. Его история характеризуется полным предательством надежд масс, шла ли речь о восстании в Ксар-Хеллаль в 1977–1978 годах, или позднее о восстании в шахтерском районе Гафса в 2008 году, или же, разумеется, об общем восстании против деспотизма Бен-Али.

Но начиная с того момента, как это руководство поняло, что Бен-Али стоит на краю падения, оно сменило свои речи и даже призвало к всеобщей забастовке, которая уже стала решенным делом и велась гражданами (информация передавалась через Интернет и социальные сети). Сталинисты поняли, что руководство UGTT попало в затруднительное положение и схватились за возможность сменить организационные кадры, используя их как трамплин к власти. Так что можно сказать, что их интересы совпали : руководство стремилось скрыть свое предательство, а сталинисты – использовать кадры UGTT с заговорщическим прицелом.

Борьба между различными кланами « Фронта 14 января » уже началась : например, арабские националисты привлекли внимание к факту, что телеканалы разрешают высказываться только левакам… Постепенно рядовые активисты начинают обнаруживать облик так называемых лидеров движения, которые недавно заявили, к примеру, что они выступают за парламентский режим, одновременно требуя народного правительства, что выдает их полное двуличие. И в то же время все присутствуют при интеграции левацкого движения в систему… Мы являемся свидетелями разрыва внутри этих формирований. Потому что следует сказать, что народное восстание сделало шаг к разрыву с прежней системой, включая политический спектакль (власть и оппозиционеры), на который нас приглашают.

Мы думаем, что левацкие и интегристские (исламско-фундаменталистские, – прим. перевод.) идеологии утратили позиции в умах, и каждому, кто это осознал, надлежит принять участие в их полном разгроме. Впрочем, леваки из « 14 января » связались с нами, чтобы спросить о причинах нашего отказа присоединиться к этому фронту : это очевидный признак их слабости. Мы констатируем, что они хотят избежать любой обоснованной критики, откуда бы она ни исходила.

Вопрос : Отмечают, что тунисская политическая жизнь после восстания монополизирована политическими организациями, все из которых смешивают в различной пропорции определенные дозы арабского национализма. Баасизма, левачества и исламизма… Почему такая причудливая смесь ? В особенности их компромисс с интегризмом – что это, оппортунизм или следы традиционных религиозных стереотипов ?

Ответ : Интегристы приспособили жаргон леваков, а леваки хотят быть чемпионами в отстаивании чистоты идентичности, зная, что арабская идентичность основана на исламе : ведь не следует забывать, что арабами стали через посредство ислама… На самом деле, компромисса между леваками и интегристами нет ; есть два разных аспекта одной и той же идеологии, которая основана на единственном критерии и привязана к вождям, будь то Сайед Котб для интегристов (первый исламистский теоретик « Братьев-мусульман », казненный в 1966 году) или Троцкий, Ленин, Сталин, Че Гевара для других… Мы – общество, которое еще не порвало с идеей лидера и духовного вождя…

Но, как я уже заметил, нынешнее восстание – это шаг к разрыву с этими идеологиями, в любом случае – среди населения, и именно это важно. К тому же, большинство тунисцев убеждены, что « наша революция – революция народа и люди не хотят, чтобы она была присвоена кем бы то ни было ». И среди лозунгов восстания был такой : « Ни дустуровских ячеек, ни политических партий, это революция молодых » (дустуровской называли бывшую правящую партию режима, – перевод.)

Вопрос : Да, но революции нередко рождали более или менее авторитарные режимы, как следствие реакции или выходя из рядов самих восставших. Какие шансы у UGTT на то, чтобы действительно узурпировать движение и встать во главе страны ? И какой режим установится, если они действительно придут к власти ?

Ответ : В настоящее время, после того, как фронт 14 января сумел использовать кадры UGTT, он в них больше не нуждается. К тому же, и в рамках политической открытости, создается новый профсоюз. Так что UGTT – это агонизирующая организация. Что касается узурпации, то наилучшие позиции для того, чтобы сделать это, – у буржуазии, так как с концом мафиозной экономики Бен-Али и его семьи, которая отпугивала даже зарубежных инвесторов, пойдут новые инвестиции, прежде всего в так называемые « неразвитые » районы. Кстати, это программа даже сталинистов ! Для них решение проблемы безработицы – это рост и развитие !!! В их экономической программе можно прочесть : сделать упор на тяжелую промышленность, использование наиболее передовых технологий в сфере сельского хозяйства, включая пестициды и высокодоходные семена (которые, со всей очевидностью, находятся в руках семенных картелей !!!). В гипотетическом случае сталинистской и баасистской узурпации движения, во что я не верю, мы бы стали свидетелями установления тоталитарной, кровавой и бюрократической власти, которая добавила бы к сталинистским составляющим другие национал-шовинистические. Скажем, что это вдохновлялось бы в той же степени Сталиным, в какой и Гитлером… Не стоит питать иллюзий.

Вопрос : Параллельно с маневрами по использованию движения в политиканских целях, почти повсюду в стране вспыхивают неформальные конфликты. На какой основе (социальной, региональной, на основе экономических требований, идеологической и т.д.) люди объединяются ? Как они организованы и стремятся ли они создать новые организации – действительно народные и небюрократические ?

Ответ : Даже хотя восстание утратило свою силу и повстанческий охват, борьба еще идет в регионах. Она приобретает форму общих социальных требований, поддерживает требования об удалении некоторых коррумпированных чиновников, стремится решить некоторые вопросы, связанные со злоупотреблениями прежнего режима и т.д. Это движение затрагивает все слои общества.

В данный момент созданы некоторые организации, такие как ассоциации защиты безработных. Это не случайно : это был исходный пункт восстания, и он далек от своего разрешения.

Вопрос : Действительно, требования, выдвигаемые тунисцами, являются одновременно социальными и политическими и могли бы вписаться в желание установить прямую демократию, которая бы целенаправленно повела борьбу с крупными политическими интригами, связанными с международными интересами. Какие рефлексы и ментальность в тунисском народе, с его разнообразием и противоречиями, противостоят подлинному равенству между всеми ?

Ответ : Когда говорят, что речь идет всего лишь о восстании, а не о революции, это означает, что дело не дошло до выдвижения четких требований подлинной демократии, которая может быть только прямой. Этому противостоит прежде всего идея поддержки со стороны институтов государства, которая весьма сильна : люди боятся неизвестности. Следует сказать также, что деспотизм Бен-Али, крах марксистско-ленинских или проарабских течений и политическая апатия, которая была распространена в нашем обществе, не способствовали климату перемены взгляда на жизнь… Наоборот, все это способствовало скорее любым реакционным и тоталитарным дискурсам. В отсутствие демократической политической практики, которая бы поддерживала и питала поиск свободного мышления, так называемые интеллектуалы замкнулись в своих склеротических идеологиях. Но народное восстание пробило брешь, которая может сделать возможным преодоление этой ситуации. Конечно, все зависит от усилий, которые настоящие сторонники радикальной демократии приложат для ее разработки.

Вопрос : Тунисское восстание имеет ощутимое влияние на весь арабский мир, и нынешние события в Египте чреваты большими геополитическими рисками. Как относятся тунисцы к происходящему там ? Какие перспективы видите вы сами ?

Ответ : Мы, конечно же, полагаем, что восстание имело прямые отклики в странах Магриба и во всех арабских странах. Но это может вовлечь и Европу, потому что весь мир следит издалека или вблизи за тем, что происходит в Тунисе, Египте, Йемене, Албании… Но лозунга « Разогнись ! », который перенят почти повсюду, для нас недостаточно в борьбе против любой форме жесткого и мягкого деспотизма.

Что до геополитических рисков : единственный источник страха для нас, тунисцев, это интервенция Каддафи или прямая интервенция иностранных войск. Но это маловероятно, поскольку великие державы заняты в других частях мира.

Вопрос : Последний вопрос : в том контексте, в каком вы находитесь, что вы делаете, что говорите ? И что могут сделать люди во всем мире и особенно в Европе, чтобы помочь вам в вашей борьбе ?

Ответ : Мы считаем, что нынешняя борьба должна вестись в двух планах : теоретическом и практическом. Это значит, с одной стороны, прояснить наши позиции и вызвать дискуссию вокруг реальных вопросов, таких как безработица, труд, образ жизни, демократия и т.д. А с другой стороны, помочь возникновению и развитию автономных форм организации и выражения.

Любая форма помощи приветствуется, в любом виде. Но главное – это превратить восстание в такое всемирное движение, которое могло бы также рассматриваться, как ваше.